Ким Чен Ын прибыл во Владивосток на встречу с Владимиром Путиным. Как сообщил Дмитрий Песков, общение лидеров КНДР и России пройдет в формате один на один, пресс-конференции не планируется.
По данным источников британской газеты Financial Times, Ким и Путин обсудят поставки артиллерийских снарядов и противотанковых ракет из Северной Кореи. Москва в ответ может предложить Пхеньяну зерно, нефть, военные технологии и деньги в валюте. А ранее власти России заявляли, что готовы принять северокорейских трудовых мигрантов и отправить их восстанавливать оккупированный Донбасс.
О целях визита лидера КНДР в Россию – Настоящему Времени рассказали российский журналист и политолог Александр Морозов и эксперт Украинского института будущего Иван Ступак.
– Иван, зачем, как вы считаете, Ким Чен Ын приехал к Путину? О чем они будут договариваться?
Иван Ступак: Помните, буквально несколько недель назад Сергей Шойгу, министр обороны Российской Федерации, приезжал в Северную Корею. Это был такой визит “назад в прошлое”: красные транспаранты, белые буквы “Да здравствует дружба! Горячо приветствуем нашего друга!” То есть действительно был видно по лицу Сергея Шойгу, что он не в восторге от той миссии, которую ему поручили. Но он ее пытался выполнить. Его задача была – встретиться и изначально проговорить с руководством Северной Кореи о поставках в Российскую Федерацию боеприпасов. Боеприпасы для России сейчас очень важны. И непосредственно сейчас визит главы Северной Кореи и встреча с президентом Путиным – это будет цементирование этих предварительных договоренностей, которые были достигнуты. И, скорее всего, это вопрос цены.
Что может предложить Северная Корея? Это боеприпасы самых разных калибров советского образца, которые в бесчисленном количестве находятся на складах Северной Кореи. Это танковые боеприпасы, [снаряды] к артиллерийским системам, к системам залпового огня, разнообразнейшие минометные мины самых разных калибров и, конечно, боеприпасы к стрелковому оружию. Я больше чем уверен, что максимум, что получит Российская Федерация – это боеприпасы производства 1981 года. О более свежих, я думаю, речь не пойдет. Будут стараться отдавать какой-то неликвид.
И, конечно, вопрос цены: а что же такого Российская Федерация может предложить большого и масштабного, чтобы убедить Северную Корею это передать? Я не думаю, что речь идет только о рисе. Скорее всего, это продукты питания, возможно, это какие-то технологии и, возможно, это какие-то самолеты, например, Су-35 или Су-57. В общем, это предмет торговли.
– Александр, ваше мнение? О чем таком надо договариваться, что Путину и Ким Чен Ыну пришлось встречаться лично? И, как сказал Песков, никакой пресс-конференции по итогам не будет.
Александр Морозов: Дело в том, что у Владимира Путина сейчас мало дверей, в которые он может постучаться, поскольку он находится под очень большой разветвленной международной изоляцией со стороны многих стран. Именно сейчас, осенью, в сентябре и октябре, российская дипломатия очень активно старается стучаться в разные оставшиеся направления: в Африку и сейчас в КНДР.
Разумеется, отношения между Москвой и Пхеньяном поддерживались и до этого. Но все, конечно, помнят, что сравнительно недавно Владимир Путин выступал одним из тех политиков, кто на мировой арене вместе с Соединенными Штатами и рядом других крупных стран участвовал в ограничении ядерной активности Пхеньяна. А теперь ситуация радикально изменилась после начала агрессии прошлого года. Теперь Пхеньян один из немногих и желательных возможных партнеров для Кремля.
Многого Кремль не может получить – я совершенно с этим согласен. Поставки вооружений, которые есть у Пхеньяна, конечно, не изменят радикально и не повлияют на те потребности, которые есть у Москвы. Но все-таки возможностей сотрудничества много.
Во-первых, действительно сейчас российское правительство сообщает, что на российских предприятиях нехватка персонала до 60%. И привлекать корейских рабочих и специалистов вполне возможно. И если не сейчас, то через полгода-год это начнется. То же самое касается обмена студентами и всего того, чего Кремль сейчас оказался лишен на старых направлениях сотрудничества.
Все, что можно сказать об этом визите, – он не случаен, я хочу подчеркнуть, Кремль любит конструировать такие шутливые ситуации. Вот здесь проходит Восточный экономический форум, в котором Ким Чен Ын участвовать не может, потому что этого не захотят те экономические участники из Юго-Восточной Азии, которые там есть, потому что это будет их компрометировать. Но тем не менее Путин приглашает его в эти же дни и проводит с ним встречу во Владивостоке, подчеркивая тем самым свою дипломатическую независимость, широту, большую активность. Хотя в реальности и на Восточном экономическом форуме, как мы знаем, только два государства представлены высокими правительственными делегациями, а остальные страны представлены просто руководителями бизнесов.
– Иван, вы говорили о том, что артиллерийские снаряды, которые может КНДР предоставить России, – это снаряды 80-х годов. Эта военная помощь России может изменить ситуацию на поле боя в Украине?
Иван Ступак: Изменить, я думаю, вряд ли. Но растянуть этот ужас действительно могут. Если поставки будут ритмичны, налажены, то Российская Федерация действительно может подтягивать их к Луганской области, где большие склады, и оттуда дальше затягивать на оккупированную территорию. В принципе это поможет на каком-то этапе. Но я больше чем уверен, что найдутся и партизаны на территории Российской Федерации, которые смогут выявлять эти склады и уничтожать.
Здесь меня интересует вопрос: а как будут поставлять? Решится ли Северная Корея прямо поставлять боеприпасы либо попробует разыграть историю: “А давайте поставлять якобы в Беларусь, якобы в Иран”. То есть в какие-то третьи страны, чтобы концептуально ситуация выглядела так, что Северная Корея не при чем: “Никаких поставок нет. Кто поставляет в Российскую Федерацию боеприпасы с маркировками Северной Кореи – не имеем понятия”. Будут клеить дурака. Скорее всего, это очень возможный вариант.
– А чего опасаться КНДР? Зачем скрывать поставку этих боеприпасов, слать их через Африку?
Иван Ступак: Я думаю, скорее всего, никто не захочет брать на себя дополнительную тяжесть санкций. Зачем брать на себя дополнительные санкции на ровном месте, когда есть возможность обыграть эту историю через третьи страны, склеить дурака и сказать: “А это не мы. Мы поставляли в Африку. Куда дальше поехали – понятия не имеем”. Мы же не знаем, как отреагирует Китай на такие поставки? Согласен ли он? Не будет ли противоречия с теми договоренностями, которые были между тремя странами: Россией, Северной Кореей и Китаем.
Опять же, это вопрос торгов: что Северная Корея рассчитывает получить от Российской Федерации? Мешки с рисом? Этого слишком мало.
– Много мешков риса нужно для одного танка, чтобы заменить.
Иван Ступак: Скорее всего. Про технику, я думаю, речи не пойдет. Техника – это очень явно. А вот боеприпасы – это всегда можно делать тихо через третьи страны, оформляя документы. Это то, что сейчас России необходимо очень сильно.
– Александр, ваше мнение, кто больше заинтересован в этой встрече: Ким Чен Ын или Путин?
Александр Морозов: Ким Чен Ын, безусловно, потому что если посмотреть глазами Северной Кореи, то она находится в многолетней изоляции. И любой подобный международный контакт Ким Чен Ына, а это не просто пустой контакт – будет какой-то этап сотрудничества, импорта, экспорта – это, конечно, очень большое событие, которое хорошо будет восприниматься.
Для Путина, конечно, это значит немного. Понятно, что сотрудничество с Бразилией или с Южноафриканской Республикой – это одно, а какое-то взаимодействие с КНДР носит на глобальном уровне довольно анекдотичный характер для самого Кремля. Но тем не менее он вынужден на это идти, потому что сейчас “не до жиру, быть бы живу” – вариантов мало. Так что Ким Чен Ын здесь получает много. И главное, что надо сказать, скорее всего, по нынешним временам, когда Путин вынужден просто раздаривать какие-то российские поставки другим странам только для того, чтобы поддерживать экономические коммуникации, – именно поэтому сейчас зависли оплаты в разных странах. Сейчас обсуждают очень активно Индию, но это не только Индия. Кремль готов поставлять и поставляет с огромным дисконтом свои традиционные сырьевые товары, причем с дисконтом в 30-60%. Это касается и угля, который идет на Восток через Сибирь – в ту же сторону, что и КНДР.
Иначе говоря, Путину придется опять что-то раздаривать в обмен на те реактивные снаряды для систем залпового огня, которые, возможно, Ким ему отдаст. У Кима большие потребности, разумеется. Конечно, он будет рад российской технике, а российская сельскохозяйственная техника вполне может удовлетворять Корею.
– Как вы считаете, можем ли мы увидеть, что Путин пойдет дальше и в ближайшем будущем, раз Шойгу был в КНДР, то и сам Путин поедет в Пхеньян?
Александр Морозов: Я бы сказал, что вряд ли, потому что у Путина сейчас сложная ситуация во всех отношениях. Ему непросто перемещаться со своей территории из-за опасений, связанных с безопасностью. Ясно, что его служба охраны ФСО сейчас очень повысила меры безопасности и не рекомендует ему ездить. Это первое.
Второе – для Путина сам визит в КНДР не очень много значит. Надо подчеркнуть, что ситуация анекдотичная еще и вот почему: ведь Байден поехал во Вьетнам параллельно с этим Восточным экономическим форумом. Только что прошла сессия АСЕАН, где действительно собирается большая и влиятельная группа южноафриканских стран, которая сейчас как раз в сентябре как-то для себя переопределяет взаимоотношения с Западом, развивает сотрудничество. И что может Путин противопоставить содержательному визиту Байдена во Вьетнам, с которого начнется большое серьезное сотрудничество? Вот такую символическую встречу с каким-то совершенно изолированным диктатором с достаточно анекдотичным политическим режимом.
– Иван, а вы как считаете? Путин не поехал в Индию, хотя Индия не подписывала Римский статут, президент Бразилии приглашал Путина приехать и сначала давал гарантии безопасности, а потом их отозвал. Какие сейчас есть пути? Единственное, куда может поехать Путин, – это во Владивосток на встречу с лидером КНДР?
Иван Ступак: Да. Какие страхи есть у Владимира Путина? Я знаю, как работает система охраны, Федеральная служба безопасности, ФСО. Они прекрасно понимают, что может грозить, и они своему лидеру приносят какие-то сводки, папочки: “Есть такая-то угроза, есть возможный сценарий. Если вы поедете туда, даже если эта страна не подписала Римский статут, то теоретически можно предположить, что там будет какой-то, условно, американский спецназ, попробует вас захватить. А что потом? Как нам вести себя? Вы в плену или вас отвозят в Гаагу”. Понятно, что воспаленное сознание диктатора, когда он находится один в окружении только своих охранников, ему никто не может посоветовать какой-то правильный алгоритм. И он становится заложником своих страхов.
Но самый большой страх, как я представляю себе: вот вы утром выходите из квартиры, спускаетесь в магазин купить кефир, возвращаетесь назад, а вам там замки уже поменяли и живут другие жильцы, и вы в квартиру уже попасть не можете. Конечно, у него большой страх после июньских событий 2023 года – после недопутча Пригожина. Понятно, он боится, что он уедет, а потом не сможет вернуться и там будет какой-то переворот. Или не успеет вернуться, а там уже все поменялось, там новый президент и его уже не ждут. Поэтому все, что остается – это колесить по территории своей страны, рассчитывая на быстрый подскок в Москву, если вдруг происходят какие-то незапланированные чрезвычайные события.
– Александр, объясните, то, что Ким Чен Ына принимают не в Москве, а во Владивостоке, – это делается только ради удобства? Или все-таки Москва еще не готова принимать лидера КНДР?
Александр Морозов: Нет, Ким не доедет до Москвы. Это технически сложно для него. Он тоже боится перемещаться по воздуху. Именно поэтому встреча во Владивостоке. Я думаю, и дальше так будет происходить где-то именно там.
Comments
No comments yet. Be the first to react!